Среди пациентов Бергамо «Они остаются с открытыми глазами из-за страха не проснуться»
наш корреспондент Джампаоло Висетти
БЕРГАМО Внутри, еще не пришло, а завтра остается далеко. «Никогда не видел, - говорит доктор Массимилиано Де Векки, - так много носилок, полных тел в коридорах, и так много больных людей умирают, не говоря ни слова. Я стар: будучи студентом, я думал, что медицина сильнее ». Время политики еще не наступило между кроватями госпиталя Папы Иоанна XXIII. Восстановление разрушенного вирусом в Бергамо мира едва ли напоминает о тепле надежды, которую дети изучали в учебниках истории. «Что там сказано, - спрашивает медсестра Андрейна Скотти, - сможем ли мы поверить обещаниям весны? Здесь зима, кажется, хочет длиться весь год ". Это относится к простуде жизни, которая для нее «прекратилась более чем на пять недель». Тридцать семь дней он отмечает их каждое утро красной шариковой ручкой в календаре. Для врачей и медсестер, однако, это как здесь. «Или, может быть, эпоха, - говорит Луиджи Фриджерио, 69 лет, директор отделения акушерства и гинекологии, - которая отмечает внутреннюю и внешнюю сторону подопечных, до и после для всех». Сано, чтобы хотеть быть конкретным, - это термин для переосмысления ». Он также выжил. Выбранный коронавирусом, он закончил суб-интенсивную терапию в свой день рождения. За мгновение до того, как он стал врачом и дышал, в следующий раз он заболел и почувствовал удушье. «Вы не можете говорить о будущем, - говорит 52-летняя Рената Коломби, врач отделения неотложной помощи, - когда вы чувствуете, что настоящее - это дыхание, которое все еще выходит из-под контроля. Экономисты делают невозможным следить за счетами, Великие надевают маску за уши и говорят с уверенностью баланса, которая, как мы знаем, ошеломлена. Мне кажется честным не перестать смотреть на груз, опрокинутый машинами скорой помощи и груз, заложенный военными грузовиками, идущими к крематориям ». Вот почему мы здесь сегодня. Древнее и простое напряжение: документирование дня с врачами, медсестрами, больными и умирающими, которые больше месяца сопротивляются в одиночестве, внутри больничного символа Ковид-19 в Европе, в городе, уменьшенном до Ухани на западе. Тихий эпицентр Папы Иоанна XXIII огромен и напоминает оптимистичный аэропорт в Азии. Его коридоры, полные пальм от туристических агентств, пустынны. «Раньше, говорит доктор Ванна Тонинелли, 10 000 человек приходили и уходили в день. Сейчас он закрыт: остаются тысячи больных, половина из которых заражена вирусом. Они, врачи и медсестры: любовь - это роскошь, которую мы не можем себе позволить ». Правильно называть это больницей, не стыдясь. Зараженные захватили его, и это молчаливый эпицентр катастрофы, переписывающий идею человечества. «Но мы все еще рождаемся, - говорит Валентина, медсестра интенсивной терапии, - и крики боли от матерей больше не вызывают дрожь. Они единственная радость дня ". Cinzia Capelli, 60 лет, медсестра, с конца февраля она входит в отделение неотложной помощи в 6 часов утра и уходит в 10 часов вечера. Она должна искать кровати и для этого она вызывает всех приходов. Перед ней около шестидесяти носилок с зараженными в поисках кислорода. «17 марта, - рассказывает основной Роберто Косентини, - мы приехали к 102 больным людям, ожидающим, чтобы машина дышала. Сейчас мы стабильны, между 40 и 60 годами: все серьезные, многие молодые люди, остальные не идут за ними. Дата рождения осуждает умереть дома, часто в одиночку ». Здесь тоже что-то изменилось. Отделение неотложной помощи не было местом, предназначенным для тех, кто умирает. Это была прихожая, место, где можно было выбрать человека для лечения. Однако сегодня пятеро умерли за несколько часов в ожидании респиратора. «Около пятидесяти, - говорит доктор Де Векки, - от волны, которая поднялась в начале марта. Они умерли еще до того, как получили то, что в эпоху доверия мы называли первой помощью. Моему отцу Джованни было 86 лет: я позволил ему выключиться в его постели, ему здесь тоже не было места ». Кровати Covid выросли до 450: 82 в отделении интенсивной терапии, 368 разбросаны среди перевернутых палат. Они имеют общий характер: под белым листом белые лица уменьшены до двух огромных черных глаз. Никто не говорит «Раньше, - говорит доктор Патриция Тривелла, - спрашивал больной. Когда я иду домой, куда вы отправляете меня, что у меня есть, что вы мне даете, что вы делаете со мной, когда они могут прийти ко мне в гости. Ну, теперь достаточно. Только тишина и страх на дне взгляда. Нам доверяют, как будто вирус заставил детей вернуться ». Мы люди, а не герои Врачи и медсестры не герои. Героизм - это инстинкт жизни, которая решается случайно и щедро. Те, кто остаются на своих местах, выбирают его каждый день с 20 февраля и готовят себя в молодости к чувству долга, навязанного призванием. «Возможно, - говорит Косентини, - мы ощущаем то, о чем говорим, когда говорим о том, чтобы быть человеком». Было бы стыдно, если бы люди вдруг стали героями ". Среди этих кроватей врачи и медсестры делают гораздо больше. До другого дня монахи ходили вокруг. Смерть в больнице почти всегда объявляется. Было время для благословения. Теперь даже монахи болеют, находятся на карантине или на кладбище. Те, кому небезразлично, когда они видят, что наступил момент, рассказывают нашему отцу и прослеживают крест на лбу пациента. «Мы знаем имя каждого наизусть, - говорит доктор Мохамед Амер, - мы хотим, чтобы улыбка была последней вещью, которую видели на земле». Спокойствие иногда может творить чудеса ". В Бергамо стена, поднятая коронавирусом между его больницей и вселенной, представляет собой смесь страха и одиночества. Страх знает, что лекарство подняло руки. Одиночество - это понимать, что когда все исчезают, ты должен думать обо всем, чего не делал раньше. «Родственники, - говорит Элиза, медсестра, - не могут оставаться рядом. Они просят нас доставить рисунки внуков бабушке и дедушке. Они передают нам билеты, полные сердец. Они хотят, чтобы больные знали, что они их любят. Сын написал текст Аззурро ди Челентано на листе бумаги. Я пел это тихо на ухо твоего отца. Он был интубирован, он не мог говорить. Он понял и его глаза наполнились слезами ». В первые дни Covid-19 был чумой стариков. Сейчас нет. В кроватях настало время для молодых и сильных. «Они сопротивлялись дома, - говорит доктор Гвидо Бертолини, - часто не чувствуют затруднения дыхания. Потом они приходят, вы видите легкие, и это катастрофа. Трудно потерять детей первых жертв ". Армия не только загружает гробы. Ночью военными рейсами раздают больных людей в Берлин, Лейпциг, Дрезден, кому-то в Австрию. В реанимации кровати исчезли. Вы должны решить, кого пытаться сохранить. Снаружи мы сожалеем об открытых магазинах и следим за фондовыми биржами. Внутри вы все еще можете сосчитать кислородные баллоны и отправиться на охоту за капельницей для увлажнения. Нам нужно знать: пребывание заключенных дома заставляет вас страдать, но в больнице вы боретесь за основы жизни. Первый вопрос, с просьбой войти, был: «У вас есть личная маска? Здесь они закончены ». Однажды здесь он учит, что он не прав, и говорит, что врачи привыкли умирать. Они привыкли к тому, который снова начинает жить. «Если четверо из десяти не выходят на улицу и через три недели вам нужно отключить машину, - говорит Барбара, декан медсестры отделения интенсивной терапии, - это неудача, которая переворачивает море усталости с ног на голову. У нас больше нет привилегии не делать этого: мои дети должны объяснить, что такое хрупкость ».
Как безоружные солдаты Даже для 59-летнего Фабрицио Фабретти, директора департамента и отца двух мальчиков, говорить о вентиляции и экстракорпоральной помощи при кровообращении не стоит. «Проблема, - говорит он, - в том, что в шоковой комнате цифры не падают. Теперь приходят люди, которые помнят, как лавина спасена, или утонула. Они боятся, потому что теперь они знают, что выживание не является физическим фактом или анаграммой. Висят на волоске, они стараются не терять сознание. Они остаются с открытыми глазами, они боятся, что закрывать их означает не просыпаться. Для врача не знать болезни и не лечить - это все равно что быть солдатом на фронте, ночью и без оружия ». Это не сдача. Это правда. По этой причине сопротивление внутри Папы Иоанна XXIII можно определить как грандиозное. Медсестры и врачи сопротивляются, болеют, излечиваются и умирают, как их пациенты. Вирус смущает лабораторный халат и саван. Атмосфера находится под давлением одной из сломанной подводной лодки. Днем, с сейсмической волной лихорадки, спокойное, отчаянное и иногда эйфорическое соучастие повышается. Он распространяется в вакууме даже в педиатрии. Для детей, пораженных опухолями и лейкемиями, была игровая комната, школа и библиотека. В 25, ожидая пересадки, они вместе улыбались. Теперь они тоже изолированы от вируса, одни в постели в закрытой комнате. Они не могут заразиться, мать или отец спят со своими детьми более месяца. Их нет в списке жертв, но вирус не вернет им цветы этой весной. «Будьте добры, - говорит доктор Косентини, - не обращайтесь с апелляциями и не укрывайтесь уже в сладости планирования». Пожалуйста, просто скажите, что мы здесь. Расскажите точно, что еще происходит. Не будь драматичным: нашему кошмару не верят ». Они не делали великих открытий, но врачи и медсестры, которые везде лечат и ласкают, заслуживают Нобелевской премии в области медицины. «Награда тем, кто, - говорит доктор Де Векки, - честно говоря, живет, чтобы защищать мир». В конце дня среди них и среди больных они просят «не говорить и не показывать все, потому что завеса достоинства не должна быть поднята». Мы повиновались. В палатах папы Иоанна XXIII, где половина тысячи пациентов страдают от коронавируса и борются за жизнь днем и ночью ». И теперь многие молодые люди также борются за дыхание» ФАБИО БУЧЧИАРЕЛЛИ / NYT В коридоре В большой больнице в Бергамо есть 450 коек только для Covid-19, в том числе 82 для интенсивной терапии